В одной из деревень Псковского района проживал сотрудник уголовного
розыска, по воле судьбы, данная деревня входила в его зону обслуживая.
Как говорится, где родился,там и пригодился.
И как у каждого жителя деревни, у данного опера, будем называть его так,
имелся подвал, в котором хранились заготовки и урожаи с огорода. Данное
добро было взращено им лично, от того ,эта картошка и маринованные
огурцы, имели особенный вкус и ценность. Вот в один из зимних дней,
когда опер находился в очередном, заслуженном отпуске, он обнаружил, что
на его подвале сбит замок, а из помещения подвала пропало 1,5 мешка
картошки, его любимой «синеглазки» и две последние трехлитровые банки
маринованных огурцов, которые очень уж хотелось ему за ужином
употребить. Сказать, что опер был раздосадован, не сказать ничего. Мало
того, что сегодня за ужином ему, вместо жаренной картошки с огурчиками,
придется есть макароны, так еще и нашелся же кто-то, кто посмел вскрыть
его подвал. Естественно, заявление писать и сообщать о краже опер не
стал, репутация дороже самой вкусной картошки, да и старшие коллеги
засмеют, за то, что допустил такое. Оперативные позиции в своей деревне
данный оперативник имел хорошие, но после проведения всех розыскных
мероприятий, опроса всех неблагонадежных граждан и лиц, ведущих
антиобщественный образ жизни, установить лицо совершившее хищение
«синеглазки» не удалось. Еще одним из неблагоприятных факторов было то,
что контингенту нельзя было сообщать чей подвал вскрыли, дабы не
потерять свой оперской авторитет. Так шли недели, месяцы, оперативник
вышел на работу, досада утихла, но не забылась. И вот в один из весенних
дней, в дежурную часть поступило сообщение о краже металлических труб,
наш оперативник, прибыл на место происшествия. Кража произошла снова в
его деревне. В ходе подворного обхода, с целью установления возможных
свидетелей было установлено, что граждане видели лицо цыганского этноса,
который нёс на своем горбу металлические трубы, по описанию схожие с
трубами, заявленными потерпевшим. Проведя более детальный опрос,
оперативник установил личность данного цыгана. Цыган тот был хорошо
известен оперативнику, так имел такую черту характера, как тащить к себе
все, что не приколочено, а работать честно не умел и не любил. Данный
цыган был доставлен в отдел, где дал признательные показания касаемо
металлических изделий. И вот сидя в кабинете, между оперативником и
цыганом произошел такой диалог:
Опер: ну зачем тебе трубы эти?
Цыган: начальник, работы нет, денег нет,с зимы без работы сижу, хотел сдать
и хоть поесть что-нибудь.
Опер: что ж не устроишься на работу?
Цыган: так не берут, цыган же.
Опер: дай рассказывай сам, что еще воровал у нас в деревне
Цыган: бог клянусь, начальник, ничего больше.
Опер: ну я же знаю, что воровал, лучше сам расскажи.
Цыган: нечего рассказывать, начальник
Опер: ну расскажи за подвал тогда
Тут цыган слегка заерзал и отвел в сторону взгляд, опер понял, что попал в
цель…
Опер: нууу, рассказывай сам!
Цыган: ну ладно, был один подвал..
Опер
с мертвецким спокойствием смотрел у на него, показывая всем видом, что
он знал за это преступление и цыгану стоит лишь излить ему душу, чтобы
не носить в себе данный грех
Цыган
стал в подробностях рассказывать как и чем сбивал замок, сколько
картошки он забрал оттуда, сколько банок огурцов он украл.
После
того как опер убедился во всех деталях, когда не осталось ни единого
сомнения, что его картошка, которую он копал под лопату после суточного
дежурства, похитил данный гражданин, он продолжил с ним диалог. В это
время, цыган сидел расслаблено, общался с опером как с лучшим другом, на
лице его был довольный прищур.
Опер: ну и как картошка, вкусная была?
Цыган улыбнулся еще шире, и ответил: вкусная.
Опер: а ты знаешь чей это был подвал-то
Цыган( улыбаясь): нет
Опер: а подвал этот был мой.
После этого цыгана не улыбался…
А опер получил душевное самоудовлетворение и веру в то, что на его земле ни
одно преступление не останется безнаказанным.